Ольга ТАТАРЧЕНКО. “Деньги”, № 19, 1997
Человек, который соблазнил мир
Изобретатель приклеивающихся листочков post-it американец Арт Фрайт оклеил своими липучками весь мир. Липучка была признана самым удачным продуктом корпорации ЗМ за всю историю ее почти векового существования. Изобретатель получил 1 доллар.
Студенчесое счастье
Дождливым июньским днем 1952 года студент Массачусетского Технологического института Арт Фрайт, открыв свой почтовый ящик, нашел там, помимо просроченных счетов за электричество, странный конверт, украшенный логотипом ЗМ. Продвинутый американский студент Арт Фрайт прекрасно знал, что ЗМ — одна из крупнейших химический компаний Соединенных Штатов. Но при чем здесь он?
Странная бумага оказалась приглашением на работу. На должность младшего лаборанта. На следующий день двадцатиоднолетний Арт Фрайт подписал первый и последний в своей жизни трудовой контракт.
По этому контракту он, в качестве младшего лаборанта, должен был получать 70 долларов в месяц. Особым пунктом в контракте отмечалось, что все изобретения, сделанные господином Артом Фрайтом за время работы в компании ЗМ, принадлежат компании. А сам господин Фрайт будет получать за них... по 1 (в скобках прописью — “одному”) доллару.
Арт не обратил внимания на какие-то там дополнительные пункты и, шалея от счастья, подмахнул контракт. Зарплата казалась ему сказочной. А возможность работать по специальности в одной из крупнейших фирм страны делала предложение фирмы ЗМ почти невероятным. “Я никогда не испытывал уважения к тем людям, которым успех и богатство достаются случайно”, — говорит он 45 лет спустя.
Тогда, студентом придя в ЗМ, он считал, что все определил счастливый случай.
Великая американская мечта — инженер
Мальчишка Арт Фрайт никогда не мечтал стать ни президентом Америки, ни звездой бейсбола, ни простым миллионером. В пять лет он твердо решил стать инженером. Он утверждает, что его никогда не волновало, как же делаются эти самые деньги.
Хотя с зелеными бумажками, а точнее — с их отсутствием Арт был знаком так же хорошо, как все американцы, пережившие времена “великой депрессии”. Ему было три года, когда его отец, инженер, потерял работу. Семья осталась без единственного источника даже не доходов, а средств к существованию. Узнав, что на какой-то мельнице в штате Айова требуется рабочий, Фрайт-старший приказал жене собирать троих детей и все пожитки семьи, легко уместившиеся, кстати, в один чемодан.
Так Арт покинул родной городок Присти (штат Миннесота) и переехал в город Онтарио (штат Айова). Тогда, в тридцатые годы, на въезде в Онтарио висела табличка “Сбавить скорость. Мы приветствуем вас в городе Онтарио. Можно увеличить скорость”. По стечению обстоятельств в пяти милях от Онтарио находилась ферма бабушки и дедушки Арта. Там он проводил больпгую часть своего лучезарного детства. Мальчику приходилось наравне со взрослыми работать в поле и свинарнике.
Денег, которые зарабатывал отец, катастрофически не хватало. Мать с трудом сводила концы с концами. Но по американским традициям все, что зарабатывали дети, оставалось у них. Арт на тяжелый труд не жаловался. Он даже полюбил жизнь в штате, “населенном” кукурузой.
В семь лет Арт нашел себе первое по-настоящему доходное место работы. На ферме богатого соседа (у него был даже грузовик, разваливающийся на запчасти) Арт и его старший брат пололи овощные грядки. За это они получали по 1 доллару в день каждый (в то время взрослый получал в неделю около 27 долларов).
Естественно, что мальчику не приходило в голову транжирить заработанное. С рачительностью взрослого он складывал деньги между страницами Библии. Когда сбережения накапливались, можно было позволить себе купить что-нибудь из одежды, иногда — сладости для младшей сестренки. И это все.
Родители были довольны сыном. Единственное, что доводило Фрайта-старшего до бешенства — неуемная страсть Арта развинчивать и разбирать на детали все, что попадалось ему на глаза. Уже тогда сын направо и налево сообщал всем интересующимся, что обязательно станет инженером.
Кумирами были не герои книг Марка Твена, которыми, кстати, он зачитывался, а многочисленные знакомые — инженеры по специальности. Арт Фрайт всегда умел ждать.
Огромное терпение, кажется, было у Арта Фрайта с самого рождения. В школе ему постоянно приходилось ждать, пока учительница закончит скучный рассказ, чтобы спросить, например, почему так противно жужжит муха на окне?
Однако учился Арт всегда на отлично. Хотя домашним занятиям предпочитал бейсбол и баскетбол. И еще он всегда легко заводил друзей. Которые оставались с ним на долгие годы. С будущим профессором Рочестера — Дином Харпером — Арт познакомился в шестом классе. И до сих пор ничто не в силах помешать Арту прилететь к старому другу на другой конец Штатов в Нью-Йорк только для того, чтобы просто поиграть в баскетбол.
Не мешала занятиям и работа. Хотя семья больше не нуждалась в заработанных им деньгах — Фрайт-старший нашел работу по специальности. Началась война, и работали все, кто мог. Арт склеивал пакеты в магазинах, разносил газеты. В последних классах школы Арт Фрайт увлекся химией. Эта наука давалась ему не так легко, как другие. Именно из-за трудности он выбрал химию в качестве специализации.
Арт поступил на отделение химии в знаменитый Массачусетский Технологический институт. Вот тут-то он начал подумывать, что совершил страшную ошибку. Сказать, что курс химии самый трудный в институте Массачусетса — значит ничего не сказать. Вместе с Фрайтом студентами были зачислены 250 человек. Из них закончили колледж 13...
Нужно сказать, на этот раз Арту с огромным трудом удавалось преуспеть. Приходилось просиживать за учебниками едва ли не сутками. Гораздо проще ему было оплачивать образование. Фрайт-старший учил сына, что как инженер он не сможет доминировать над людьми, с которыми придется работать, если не научится продавать свои идеи. “Никого нельзя заставить принять свою идею, но любой идеей можно кого-то соблазнить”, — все время повторял он сыну.
Послушный сын записался в коммивояжеры, чтобы научиться соблазнять американских домохозяек кастрюлями и сковородками. Дело пошло хорошо. Продав с десяток сковородок, юный “соблазнитель” купил свой первый в жизни автомобиль. Это был Chevrolet. Он, правда, был ровесником самого Фрайта и имел всего одно место — для водителя, но хозяин до сих пор любит о нем вспоминать. За одно лето работы коммивояжером Арт заработал почти вдвое больше денег, чем потом за первые пять лет работы в компании ЗМ. Но и это не соблазнило его отказаться от мечты о работе инженера.
О пользе пения я в церковном хоре
В 1972 году в одно из отделений компании ЗМ (то самое, которое много лет назад подарило миру прозрачную липкую ленту) пришел новый вице-президент. Господин Эрни Маффет придерживался той точки зрения, что вверенное ему подразделение не может больше зависеть только от одного сделанного когда-то изобретения. Он предложил создать еще пару-тройку гениальных продуктов. И пригласил в числе прочих ученых Арта Фрайта.
Фрайт, в биографии которого к тому времени было более десятка удачных изобретений (от клеящегося покрытия “под дерево” на автомобили до новых школьных красок и ленты для упаковки подарков), успел уже вырасти до специалиста подразделения, что в ЗМ равнозначно должности топ-менеджера. Его зарплата перешла в разряд коммерческих тайн компании и исчислялась десятками тысяч долларов в месяц. За каждое свое изобретение он по-прежнему лолучал по одному доллару...
Перед новобранцами была поставлена простая задача: найти нечто гениальное. Все равно что.
Арта подобное предложение не дивило. Он до сих пор считает, что работа ученого заключается в том, чтобы искать один предмет, а по пути исследования неожиданно находить другой.
“Это как игра в “холодно-горячо”, — говорит он. — Никогда не знаешь, в каком направлении нужно двигаться и “обжигаешься” открытиями абсолютно неожиданно”.
Каждую неделю по средам в одной из лабораторий корпорации ЗМ проходили семинары, на которых ученые подразделения рассказывали о собственных исследованиях, сделанных за неделю. Считается, что ученый отстает от обычного выпускника любого университета на 10 лет, если не получает знаний о новейших технологиях. Семинары должны были восполнить этот пробел. Вот на одном из таких заседаний Арт Фрайт и услышал о только что найденном клее—адгезиве, который по своим свойствам не походил ни на один из ранее известных.
Этот адгезив можно было намазать на бумагу слоем гораздо более тонким, чем бумага. Но проблема заключалась в том, что этот прекрасный клей не хотел ложиться ровно. На поверхности оставались бугорки. Видимые, естественно, только под микроскопом. Клей не удавалось ни расплавить, ни растворить. В результате долгих обсуждений на семинаре было признано, что изобретенный клей ни для чего не годится.
Выбросив из головы никчемное чужое изобретение, вечером того же дня Фрайт отправился на репетицию церковного хора, где пел уже десять лет. Мысли были заняты только тем, чтобы вспомнить, на какой странице псалмов закончилась последняя служба. Обычно Арт вкладывал в книгу кусочки бумаги в виде закладок. Как только он открыл псалмы, бумажки рассыпались веером и раздраженному этим обстоятельством Арту пришлось заглядывать в нужный текст через плечо соседа. Именно в этот момент он вспомнил никчемный клей. “Надо попробовать приклеить эти закладки в псалмы этим никому не нужным адгезивом...”
Арт с трудом дождался завершения службы и пулей влетел в лабораторию. Первое, что пострадало — книга псалмов, в которую он начал приклеивать намазанные новым клеем различные по структуре листочки бумаги. Листочки либо приклеивались насмерть, либо не прилеплялись вообще. Арт пытался добиться, чтобы клеился только сантиметр бумаги, а другая часть листка — торчала из книги, как закладка. Он начал сердиться. Многие страницы книги псалмов уже склеились навсегда, он сам весь вымазался в клее. Результатом ночного эксперимента стало решение — клей замечательный, просто надо найти специальный сорт бумаги.
На поиски ушло две недели. По правилам, принятым в 3М, каждый ученый мог тратить только 15% рабочего времени на разработку собственных идей. Очень помогли в этом поиске знания Арта о свойствах бумаги. Через две недели листочки прекрасно приклеивались к чему угодно и легко отклеивались, не оставляя липких пятен; их можно было даже клеить заново. А значит использовать несколько раз.
Первые 10 экземпляров липучек Арт раздал коллегам. Он с нетерпением ждал их оценки. Но она оказалась удручающей. Ученый из соседнего отдела, секретарша, библиотекарша поблагодарили его за подарок, но сказали, что новые липучки им не нужны. Арт решил, что придумал такую же никчемную безделицу, как и сам клей. Действительно, ведь до этого момента компания ЗМ продавала продукты, необходимые людям постоянно. Его новое изобретение оказалось “долгоиграющим”, а значит коммерчески неудачным. Он перестал думать о том, как бы обклеить весь мир липучками.
Но через несколько недель Арту пришлось писать традиционный отчет о проделанной работе. Когда текст был уже отпечатан, у него появились вопросы. Недолго думая, он приклеил на отчет липучки собственного изготовления. Написал на них карандашом вопросы и отправил отчет начальству в таком виде. Вечером того же дня он получил свои бумаги обратно. На докладе были приклеены липучки с ответами. Это и стало темой разговоров на последующем ужине с директором подразделения. Распрощались они на том, что самок-кящиеся записки — очень любопытная вещь.
Следующим утром директор подразделения попросил Арта Фрайта заняться продвижением липучек на рынок. На рынке продукт появился под названием Post-it в 1980 году. Исследования, проведенные по всему миру, дали потрясающие результаты — более 90% покупателей выразили готовность повторить покупку.
Это был грандиозный успех.
Семейный портрет
Этот грандиозный успех, по мнению самого Арта, отравляло только одно — полное одиночество. Его первый брак оказался неудачным. Дети выросли и разъехались. Огромный двухэтажный дом, купленный Артом еще в первые годы работы в ЗМ, казался ему удручающе пустым. А тут еще внучка коллеги, узнав, что Арт Фрайт и есть знаменитый изобретатель липучек, с непосредственностью пятилетнего ребенка воскликнула: “Как? А он еще жив?”.
Арт любил проводить время с детьми. Но его сын Том и дочка Мелисса уже были абсолютно самостоятельны. Арт очень горд, чго сумел дать детям приличное образование. “В отличие от меня, который оплачивал свое образование сам, они принимали от меня деньги на учебу, — рассказывает он. — Дети оказались умнее меня и сумели получить гранты. Теперь они прекрасные специалисты в своих областях. И я знаю, что в их успехах есть и моя заслуга”.
После изобретения липучек Арт был с почетом принят в общество Карлтон. Для служащих ЗМ это сродни получению Нобелевской премии. Не подкрепленное, правда, денежным вознаграждением. По правилам общества Карлтон, Арт должен присутствовать на различных научных заседаниях и обедах. На одном из них он познакомился со Сьюзен. Весь вечер они проболтали о деревне (оказалось, что Сьюзен тоже выросла на ферме). Это стало началом многолетнего тихого романа со счастливым концом.
После неудачного брака Сьюзен уверяла себя, что мужчин для нее больше не существует. Она решила посвятить все свое время исследованиям рака. Однако... “Арт показался таким добрым. Он так мило носил очки на кончике носа... И я подумала, почему бы не попробовать?” Их неспешный роман со счастливым концом длился шесть лет. За это время они успели оплатить за бесконечные телефонные разговоры простыни телефонных счетов и объездить все близлежащие окрестности на велосипеде—тандеме. Когда свадьба была делом решенным, Арт и Сьюзен приступили к строительству нового дома. Никто из них не хотел переезжать жить к другому. Через две недели после скромной свадьбы у Арта родился внук.
После бала
Изобретатель “выдающегося нового продукта” Арт Фрайт получил за него, как и положено, 1 доллар. Правда, до этого момента его изобретения никогда не были связаны с повышением по службе. Изобретения жили сами по себе, его карьерный рост от них не зависел. Сразу после появления липучек Фрайт занял пост корпоративного ученого. Фактически это должность директора одного из подразделений ЗМ. До директора корпорации ЗМ у него осталось три ступеньки.
При этом он так никогда и не заикнулся о дивидендах с продаж его изобретения. Во-первых, это противоречило бы условиям его контракта. Во-вторых, в продвижении липучек на рынок, тестировании и налаживании технологии производства участвовали тысячи человек. Для этого даже был создан специальный отдел.
“Ведь ЗМ платила за все мои провалы и неудачи так же хорошо, как и за успехи, — считает он. — Я не могу пожаловаться на зарплату. Для меня большая головная боль, как достойно потратить те деньги, которые сейчас лежат на моем счете. За всю свою жизнь я ни разу не пожалел о том, что выбрал профессию инженера и работал в компании ЗМ. Если бы я остался ученым-одиночкой, скорее всего, я умер бы от голода”.