Мыльные пузыри Южных морей

В Англии компании, собирающие деньги легковерных сограждан под обещания фантастических доходов, называют “мыльными пузырями”. В России – “пирамидами”. Но суть от этого не меняется. Ни доходов, ни денег от них не дождешься. Особый случай, когда один большой “мыльный пузырь” или несколько маленьких становятся крупнейшими кредиторами казны, которая вслед за учредителями начинает рассматривать их в качестве дойной коровы. История Компании южных морей, действовавшей в Англии в1711-1720 годах, - из разряда таких особых случаев.

В то время как английская Ост-Индская компания вкладывала деньги в заморскую торговлю, английская же Компания южных морей – в гособязательства. Торговля оказалась более надежным источником доходов.

Мираж южных морей

В феврале 1709 года британское судно под командованием Вудса Роджерса причалило к берегам необитаемого острова Мас-а-Тьерра, который находится в Тихом океане, в 700 км от побережья Южной Америки. Здесь к своему изумлению, моряки обнаружили некоего Александра Селкирка, высаженного на остров в сентябре 1704 года после ссоры с капитаном. В 1711 году Селкирк прибыл в Лондон, где его история быстро получила широчайшую известность, обросла самыми невероятными слухами и вызвала огромный интерес публики к считавшейся несметно богатой Южной Америке. Граф Оксфорд (до получения титула – Роберт Харли), лидер тори, решил удовлетворить этот интерес. В том же году несколько английских купцов основали при его покровительстве Компанию южных морей, очень быстро получившую привилегии в заморской торговле, особенно с Южной Америкой.

В 1711 году граф Оксфорд помог английским купцам основать Компанию южных морей. В 1719 году Даниэль Дефо, которому покровительствовал граф, издал роман “Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо”, резко подогревший интерес к торговле с Южной Америкой и, соответственно, к Компании южных морей.

Граф Оксфорд также покровительствовал Даниэлю Дефо, в 1719 году издавшему роман “Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо”, в основу которого легла история Селкирка. Книга сразу же стала бестселлером и подогрела интерес к Компании южных морей. Но настоящий бум начался в 1720 году, когда в парламент был внесен билль о значительном расширении сферы ее деятельности. Правление и крупные акционеры организовали большой шум в прессе вокруг блестящих перспектив заморской торговли. Писали, что готовится договор с Испанией, которая откроет свои колонии для английских товаров, что в Англию потекут золото и серебро. Назывались фантастические размеры дивидендов. В итоге еще до голосования в палате общин курс акций номиналом 100 фунтов стерлингов подскочил до 130.

Через пять дней после вступления закона в силу (он без проблем прошел в палате общин, быстро был одобрен палатой лордов и подписан королем Георгом I), правление объявило подписку на новую эмиссию – по 300 фунтов за акцию. И вместо 1 млн. фунтов, как планировало, собрало 2 млн. Тогда был объявлено еще об одном выпуске акций – уже по 400 фунтов. За несколько часов подписка превысила 1,5 млн.

Год мыльных пузырей

Удивительный успех Компании южных морей породил учредительскую лихорадку. Вдруг оказалось, что за несколько часов можно сделать состояние, которое раньше потребовало бы многих лет упорного труда. Изобретательные прожектеры выдвигали всевозможные схемы, пытаясь поразить воображение потенциальных акционеров. Знатные господа соревновались с прожженными дельцами за управление этими “мыльными пузырями”. Принц Уэльский (будущий король Георг II) возглавил одну из таких компаний и, по слухам, заработал на этом 40 тыс. фунтов. Герцог Бриджуотер основал компанию, обещавшую вложить собранные деньги в благоустройство Лондона. За короткое время возникло до сотни “мыльных пузырей”.

В Англии “мыльными пузырями” называют компании, собирающие деньги под заведомо несбыточные проекты. Главный “пузырь” вкладывал средства в гособязательства.

Одна компания собиралась переселять в Англию обезьян. Другая – создать вечный двигатель. Третья – производить деловую древесину из опилок. Теперь это не кажется фантазией, но в то время что-то подобное могли предложить разве что шутники либо жулики, не думавшие о реальных инвестициях, а стремившиеся лишь повыше загнать курс акций и снять жирный навар. Всех превзошел остроумный авантюрист, который создал компанию “для осуществления весьма выгодного предприятия, характер которого пока не подлежит описанию”. Проспект эмиссии этого финансового гения предусматривал выпуск 5 тыс. акций номиналом 100 фунтов и дивиденды в размере 100 %. Акционерам предлагалось внести скромную сумму – 2 фунта – авансом, а остальное – через месяц, когда “будут объявлены истинные цели компании”. Когда учредитель открыл подписку, его контору осадила толпа, и к концу рабочего дня он собрал 2 тыс. фунтов. На следующее утро контора не открылась: ее хозяин благоразумно исчез вместе с деньгами.

Неудивительно, что очень скоро в лондонских газетах появилась масса сатирических сочинений в стихах и прозе, высмеивавший овладевшую публикой манию. Один издатель выпустил колоду карт, на которых помимо масти и достоинства были напечатаны карикатуры и эпиграммы, посвященные некоторым “пузырям”. Самым видным критиком “мыльных пузырей” стал член парламента Роберт Уолпол, лидер вигов. При его деятельном участии правительство подготовило указ, которым все “мыльные пузыри” объявлялись “нарушениями общественного порядка”, а маклерам под угрозой штрафа запрещалось продавать и покупать их акции. Король подписал указ в июне 1720 года, но это не помогло. Тогда коллегия лордов-судей (Верховный суд) аннулировала свидетельства о регистрации нескольких десятков компаний. Это несколько ослабило учредительскую горячку.

Главный пузырь

Тем временем в обстановке всеобщего ажиотажа быстро рос курс акций главного “пузыря” – Компании южных морей. К концу августа он дошел до 1000 фунтов. Но тут по Лондону поползли тревожные слухи. Много говорили о фальсификации списков акционеров. Стало известно, что Джон Блант, председатель правления компании, и другие директора начали распродавать свои акции и фиксировать прибыль. Курс снизился до 900 фунтов. Правлению пришлось срочно созывать собрание акционеров, на котором высшие должностные лица компании старались превзойти друг друга в восхвалении достигнутых результатов и описании блестящих перспектив. Несмотря на бодрые резолюции собрания, на следующий день курс акций начал резко снижаться и за неделю упало до 400 фунтов.

В начале 1720 года Исаак Ньютон, в то время управляющий Королевским монетным двором, сказал: “Я могу рассчитать движение небесных светил, но не степень безумия толпы”. И продал за 7 тыс. фунтов стерлингов принадлежавшие ему акции Компании южный море, получив прибыль порядка 100 %. Летом, кода ажиотаж достиг пика, Ньютон поддался общему настроению и вновь купил ценные бумаги – теперь уже по более высокой цене. После краха компании он недосчитался 20 тыс. фунтов

Это события вызвали бурную реакцию в правительстве. Еще бы! К тому времени Компания южных морей заняла столь важное место в финансовой системе и общественной жизни страны, что ее крах грозил перерасти в банкротство самого государства. Получи при своем основании привилегии в заморской торговле, компания предоставила правительству кредит на сумму 10 млн. фунтов и взяла на себя значительную часть госдолга. При этом он был переоформлен с облегчением для казны. С 1720 года компания начала принимать государственные ценные бумаги в уплату своих акций и очень быстро превратилась в крупнейшего кредитора Англии (при этом никакой реальной деятельности, связанной с реализацией своих торговых привилегий, компания не вела). Ее неплатежеспособность рикошетом отразилась бы на финансах страны. Обманутые вкладчики тут же потребовали бы компенсировать потери за счет гособязательств, принятых компанией на баланс. И с ними уже невозможно было бы договориться об отсрочке погашения, как это неоднократно происходило в случае с компанией.

К королю, который находился в своих владениях в Германии (он был одновременно курфюрстом Ганновера), направили гонцов с просьбой вернуться в Англию и успокоить публику. Из поместья вызвали Уолпола. Он пользовался большим влиянием в Банке Англии, который, опасаясь за свой престиж, в дела компании вмешиваться не хотел. Уолпол составил проект соглашения между компанией и Банком Англии и сумел добиться его подписания. Прозаседав несколько дней кряду, правление банка согласилось открыть подписку на 5-процентные облигации на сумму 3 млн. фунтов, которые планировалось направить на санацию компании.

1720 год вошел в историю Англии как год “мыльных пузырей”. Джонатан Свифт, свидетель событий, писал по этому поводу:

Подписчики толпятся там весь день.

Ругаться и пихаться им не лень.

Виной тому желание наживы.

Но, видит Бог, им будет не до жиру.

Сначала облигации имели успех, и, казалось, намеченная сумма будет собрана за день. Но к полудню поток желающих иссяк. Напротив, люди кинулись не только продавать акции компании, но и изымать деньги из Банка Англии. Тот выдержал напор вкладчиков, но для компании это был звон похоронного колокола. Видя бесплодность усилий по ее спасению, и опасаясь, что ураган сметит их самих, директора банка отказались от выполнения соглашения. Акции компании упали до 130 фунтов, вернувшись к тому уровню, с которого начали свое восхождение.

“Парламентская история”, официальный печатный орган, подвела итог: “За 8 месяцев произошло возвышение, развитие и падение могущественного учреждения (Компании южных морей. – “Ъ”), которое, будучи вознесено таинственными силами на удивительную высоту, приковало к себе внимание и ожидание всей Европы. Однако само это сооружение оказалось основанным на обмане, иллюзиях, легковерии и безрассудстве, а потому рухнуло, когда обнаружилось, как ловко управляли компанией директора”.

В деятельности кампании южных морей есть один положительный итог: после ее краха в Англии очень быстро появились законы, запрещающие этой истории повторяться

Парламентские чистки

Сразу после выхода из игры Банка Англии, в ряде городов состоялись собрания местных акционеров Компании южных морей, которые приняли обращенные к парламенту петиции с требованием наказать виновных и взыскать с них потерянные деньги. Петиции можно было и не писать. Парламент уже начал расследование.

Члены палаты лордов, несколько месяцев назад энергично занимавшиеся учредительством и спекуляциями, теперь гневно требовали кары для виновных в крахе компании. Лорд Мосворт предложил казнить ее директоров, многие из которых ранее считались людьми безупречной репутации, тем же способом, которым в Древнем Риме карали отцеубийцы: зашив в мешок, их бросали в Тибр. “Чем Темза хуже Тибра?” – спрашивал он. Под влиянием его речи верхняя палата потребовала от всех брокеров, связанных с ценными бумагами компании, представить данные о том, какие сделки с акциями они совершали по поручению госчиновников. Когда эти данные были получены, оказалось, что большое число акций попало в руки канцлера казначейства (министра финансов) Эйлсби. Скандал был таким громким, что канцлер подал в отставку и вскоре даже оказался за решеткой.

Когда парламент начал следствие по делу Компании южных морей, Роберт Уолпол, ссылаясь на лондонский пожар 1666 года, заявил: “Если бы Лондон горел сейчас, все благоразумные люди стали бы прежде всего гасить пламя, а уж потом занялись бы поиском поджигателей”. Он не был услышан. Наверное, потому, что сам незадолго до этого подвергся аресту по обвинению в коррупции.

Так же бурно проходили заседания в палате общин. Здесь был подготовлен билль, запрещавший высшим служащим компании покидать Англию и совершать какие-либо сделки со своим имуществом. При его обсуждении один из депутатов обвинил в корыстном пособничестве директорам секретаря казначейства (заместителя министра) Крэггса. Тот гневно отверг обвинения, заявив, что готов любому, кто сомневается в его честности, “дать удовлетворение в палате или вне ее”. Поднялся страшный шум, и спикер долго не мог навести порядок. В конце концов, Крэггс сбавил тон, заявил, что он не имел в виду дуэль, и согласился дать объяснения палате. Когда они были выслушаны, секретарь отправился туда же, куда и его начальник.

Для расследования деятельности компании нижняя палата создала секретный комитет. Его члены докладывали, что многие допрошенные всеми силами запутывали дело и уклонялись от прямых ответов. В ряде предъявленных комитету бухгалтерских книг сделаны фиктивные записи, иногда поступление денег зафиксировано без указания имени плательщика, в иных вырваны листы. Некоторые книги вообще бесследно исчезли вместе с казначеем компании Найтом. Переодевшись в чужую одежду, он спустился на лодке по Темзе, сел в устье на заблаговременно нанятый корабль и направился во французский порт Кале. Оттуда он перебрался в Бельгию, где все же попался в руки властей и был помещен в антверпенскую тюрьму. Английское правительство потребовало от Австрии, которой тогда принадлежали эти земли, выдачи Найта, но оказалось, что по местным законам человек, арестованный в Бельгии, мог быть судим только там. Пока шла переписка между Лондоном и Брюсселем, Найт бежал из тюрьмы, подкупив стражу.

Тем не менее, комитет установил, что накануне принятия закона о привилегиях руководство компании фиктивно (без оплаты) продало акции не только чиновникам, но членам парламента. Эти сделки были признаны взятками, размер которых колебался от 10 тыс. до 250 тыс. фунтов. Палата общин приняла резолюцию об аресте директоров компании и других лиц, незаконно обогатившихся на ее акциях, и потребовала от них возместить “нанесенный народу ущерб”. Парламентарии, причастные к компании, были лишены депутатской неприкосновенности.

Роберт Уолпол был самым последовательным критиком “мыльных пузырей”. И одновременно одним и самых удачливых игроков на колебаниях курса их акций

Особый случай представлял председатель правления Блант. Этот убежденный пуританин, начинавший свою карьеру простым писцом, был известен как человек аскетического образа жизни, непримиримый критик роскоши, порчи нравов и партийных склок в парламенте. Так вот, при аресте у него обнаружили купчие нашесть особняков. При допросе в палате общин выяснилось, что Блант, как и другие директора, брал в компании льготные ссуды под залог своих акций, которые ему ничего не стоили. Подтвердилось также, что, когда цена достигла пика, директора тайно продали часть своих ценных бумаг. На допросе в палате лордов Блант отказался отвечать на ряд важных вопросов под тем предлогом, что уже давал на сей счет объяснения палате общин, но точно не помнит ответов, а потому может оказаться в противоречии с самим собой. Это было воспринято как косвенное признание им своей виновности. От Бланта категорически потребовали ответа, когда, по какой цене и кому из чиновников и парламентариев он продавал акции. Блант вновь отказался отвечать. После бесполезных попыток разговорить пуританского молчальника, он был отправлен в тюрьму.

Козлы отпущения

По завершении следствия палата общин начала судебный процесс над лицами, замешанными в махинациях с акциями Компании южных морей. Первым перед судом предстал Чарльз Стэнхоуп, один из руководителей казначейства. Обвиняемый утверждал, что сделки с акциями проводил при посредничестве Найта (тот был в бегах), и покупал их только по рыночному курсу. И хотя на счетах Стэнхоупа обнаружилось около 250 тыс. фунтов, происхождение коих он не смог объяснить, палата оправдала его незначительным большинством голосов. Когда об этом узнали в городе, в разных районах Лондона собрались толпы народа, требовавшие пересмотра вердикта, так что власти всерьез боялись мятежа и погрома. В этой обстановке перед палатой предстал бывший канцлер казначейства Эйлсби.

После того как парламент примерно наказал виновных, защитники прав человека (в тогдашнем смысле) подвергли этот суд резкой критике за поспешность и пристрастность. Но даже критики признали, что публичная порка создателей и покровителей “мыльных пузырей” начала XVIII века способствовал быстрой выработке законов и моральных норм, регулирующих правила работы английских банков и акционерных компаний

Судебный процесс над ним продолжался до поздней ночи. Вина Эйлсби была столь очевидна, что палата единогласно признала: “Канцлер поощрял разрушительные действия Компании южных морей с целью извлечения большой прибыли для себя, вступил в сговор с директорами в их пагубных делах к ущербу для торговли и кредита королевства”. Депутаты постановили: заключить Эйлсби в Тауэр и конфисковать его имущество для возмещения потерь рядовых акционеров. (Секретарь казначейства Крэггс скончался накануне парламентского суда. Его имущество, оцененное в 1,5 млн. фунтов, конфисковали). На этот раз решение парламента было встречено взрывом восторга и быстро стало известно всему городу. Люди, с самого утра осадившие парламент и с нетерпением ожидавшие результатов голосования, жгли костры и танцевали вокруг них, как в большой праздник.